«Конек-Горбунок Часть 3» П. П. Ершов
Просмотров 481564
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Та-ра-рали, та-ра-ра! Вышли кони со двора; Вот крестьяне их поймали Да покрепче привязали. Сидит ворон на дубу, Он играет во трубу; Как во трубушку играет, Православных потешает: "Эй, послушай, люд честной! Жили-были муж с женой; Муж-то примется за шутки, А жена за прибаутки, И пойдет у них тут пир, Что на весь крещеный мир!" Это присказка ведется, Сказка послее начнется. Как у наших у ворот Муха песенку поет: "Что дадите мне за вестку? Бьет свекровь свою невестку: Посадила на шесток, Привязала за шнурок, Ручки к ножкам притянула, Ножку правую разула: "Не ходи ты по зарям! Не кажися молодцам!" Это присказка велася, Вот и сказка началася. Ну-с, так едет наш Иван За кольцом на окиян. Горбунок летит, как ветер, И в почин на первый вечер Верст сто тысяч отмахал И нигде не отдыхал. Подъезжая к окияну, Говорит конек Ивану: "Ну, Иванушка, смотри, Вот минутки через три Мы приедем на поляну -- Прямо к морю-окияну; Поперек его лежит Чудо-юдо рыба-кит; Десять лет уж он страдает, А доселева не знает, Чем прощенье получить; Он учнет тебя просить, Чтоб ты в солнцевом селенье Попросил ему прощенье; Ты исполнить обещай, Да, смотри ж, не забывай!" Вот въезжают на поляну Прямо к морю-окияну; Поперек его лежит Чудо-юдо рыба-кит. Все бока его изрыты, Частоколы в ребра вбиты, На хвосте сыр-бор шумит, На спине село стоит; Мужички на губе пашут, Между глаз мальчишки пляшут, А в дубраве, меж усов, Ищут девушки грибов. Вот конек бежит по киту, По костям стучит копытом. Чудо-юдо рыба-кит Так проезжим говорит, Рот широкий отворяя, Тяжко, горько воздыхая: "Путь-дорога, господа! Вы откуда, и куда?" -- "Мы послы от Царь-девицы, Едем оба из столицы, -- Говорит киту конек, -- К солнцу прямо на восток, Во хоромы золотые". -- "Так нельзя ль, отцы родные, Вам у солнышка спросить: Долго ль мне в опале быть, И за кои прегрешенья Я терплю беды-мученья?" -- "Ладно, ладно, рыба-кит!" -- Наш Иван ему кричит. "Будь отец мне милосердный! Вишь, как мучуся я, бедный! Десять лет уж тут лежу... Я и сам те услужу!.." -- Кит Ивана умоляет, Сам же горько воздыхает. "Ладно-ладно, рыба-кит!" -- Наш Иван ему кричит. Тут конек под ним забился, Прыг на берег -- и пустился, Только видно, как песок Вьется вихорем у ног. Едут близко ли, далеко, Едут низко ли, высоко И увидели ль кого -- Я не знаю ничего. Скоро сказка говорится, Дело мешкотно творится. Только, братцы, я узнал, Что конек туда вбежал, Где (я слышал стороною) Небо сходится с землею, Где крестьянки лен прядут, Прялки на небо кладут. Тут Иван с землей простился И на небе очутился И поехал, будто князь, Шапка набок, подбодрясь. "Эко диво! эко диво! Наше царство хоть красиво, -- Говорит коньку Иван. Средь лазоревых полян, -- А как с небом-то сравнится, Так под стельку не годится. Что земля-то!.. ведь она И черна-то и грязна; Здесь земля-то голубая, А уж светлая какая!.. Посмотри-ка, горбунок, Видишь, вон где, на восток, Словно светится зарница... Чай, небесная светлица... Что-то больно высока!" -- Так спросил Иван конька. "Это терем Царь-девицы, Нашей будущей царицы, -- Горбунок ему кричит, -- По ночам здесь солнце спит, А полуденной порою Месяц входит для покою". Подъезжают; у ворот Из столбов хрустальный свод; Все столбы те завитые Хитро в змейки золотые; На верхушках три звезды, Вокруг терема сады; На серебряных там ветках В раззолоченных во клетках Птицы райские живут, Песни царские поют. А ведь терем с теремами Будто город с деревнями; А на тереме из звезд -- Православный русский крест. Вот конек во двор въезжает; Наш Иван с него слезает, В терем к Месяцу идет И такую речь ведет: "Здравствуй, Месяц Месяцович! Я -- Иванушка Петрович, Из далеких я сторон И привез тебе поклон". -- "Сядь, Иванушка Петрович, -- Молвил Месяц Месяцович, -- И поведай мне вину В нашу светлую страну Твоего с земли прихода; Из какого ты народа, Как попал ты в этот край, -- Все скажи мне, не утаи", -- "Я с земли пришел Землянской, Из страны ведь христианской, -- Говорит, садясь, Иван, -- Переехал окиян С порученьем от царицы -- В светлый терем поклониться И сказать вот так, постой: "Ты скажи моей родной: Дочь ее узнать желает, Для чего она скрывает По три ночи, по три дня Лик какой-то от меня; И зачем мой братец красный Завернулся в мрак ненастный И в туманной вышине Не пошлет луча ко мне?" Так, кажися? -- Мастерица Говорить красно царица; Не припомнишь все сполна, Что сказала мне она". -- "А какая то царица?" -- "Это, знаешь, Царь-девица". -- "Царь-девица?.. Так она, Что ль, тобой увезена?" -- Вскрикнул Месяц Месяцович. А Иванушка Петрович Говорит: "Известно, мной! Вишь, я царский стремянной; Ну, так царь меня отправил, Чтобы я ее доставил В три недели во дворец; А не то меня, отец, Посадить грозился на кол". Месяц с радости заплакал, Ну Ивана обнимать, Целовать и миловать. "Ах, Иванушка Петрович! -- Молвил Месяц Месяцович. -- Ты принес такую весть, Что не знаю, чем и счесть! А уж мы как горевали, Что царевну потеряли!.. Оттого-то, видишь, я По три ночи, по три дня В темном облаке ходила, Все грустила да грустила, Трое суток не спала. Крошки хлеба не брала, Оттого-то сын мой красный Завернулся в мрак ненастный, Луч свой жаркий погасил, Миру божью не светил: Все грустил, вишь, по сестрице, Той ли красной Царь-девице. Что, здорова ли она? Не грустна ли, не больна?" -- "Всем бы, кажется, красотка, Да у ней, кажись, сухотка: Ну, как спичка, слышь, тонка, Чай, в обхват-то три вершка; Вот как замуж-то поспеет, Так небось и потолстеет: Царь, слышь, женится на ней". Месяц вскрикнул: "Ах, злодей! Вздумал в семьдесят жениться На молоденькой девице! Да стою я крепко в том -- Просидит он женихом! Вишь, что старый хрен затеял: Хочет жать там, где не сеял! Полно, лаком больно стал!" Тут Иван опять сказал: "Есть еще к тебе прошенье, То о китовом прощенье... Есть, вишь, море; чудо-кит Поперек его лежит: Все бока его изрыты, Частоколы в ребра вбиты... Он, бедняк, меня прошал, Чтобы я тебя спрошал: Скоро ль кончится мученье? Чем сыскать ему прощенье? И на что он тут лежит?" Месяц ясный говорит: "Он за то несет мученье, Что без божия веленья Проглотил среди морей Три десятка кораблей. Если даст он им свободу, Снимет бог с него невзгоду, Вмиг все раны заживит, Долгим веком наградит". Тут Иванушка поднялся, С светлым месяцем прощался, Крепко шею обнимал, Трижды в щеки целовал. "Ну, Иванушка Петрович! -- Молвил Месяц Месяцович. -- Благодарствую тебя За сынка и за себя. Отнеси благословенье Нашей дочке в утешенье И скажи моей родной: "Мать твоя всегда с тобой; Полно плакать и крушиться: Скоро грусть твоя решится, -- И не старый, с бородой, А красавец молодой Поведет тебя к налою". Ну, прощай же! Бог с тобою!" Поклонившись, как умел, На конька Иван тут сел, Свистнул, будто витязь знатный, И пустился в путь обратный. На другой день наш Иван Вновь пришел на окиян. Вот конек бежит по киту, По костям стучит копытом. Чудо-юдо рыба-кит Так, вздохнувши, говорит: "Что, отцы, мое прошенье? Получу ль когда прощенье?" -- "Погоди ты, рыба-кит!" -- Тут конек ему кричит. Вот в село он прибегает, Мужиков к себе сзывает, Черной гривкою трясет И такую речь ведет: "Эй, послушайте, миряне, Православны христиане! Коль не хочет кто из вас К водяному сесть в приказ, Убирайся вмиг отсюда. Здесь тотчас случится чудо: Море сильно закипит, Повернется рыба-кит..." Тут крестьяне и миряне, Православны христиане, Закричали: "Быть бедам!" И пустились по домам. Все телеги собирали; В них, не мешкая, поклали Все, что было живота, И оставили кита. Утро с полднем повстречалось, А в селе уж не осталось Ни одной души живой, Словно шел Мамай войной! Тут конек на хвост вбегает, К перьям близко прилегает И что мочи есть кричит: "Чудо-юдо рыба-кит! Оттого твои мученья, Что без божия веленья Проглотил ты средь морей Три десятка кораблей. Если дашь ты им свободу, Снимет бог с тебя невзгоду, Вмиг все раны заживит, Долгим веком наградит". И, окончив речь такую, Закусил узду стальную, Понатужился -- и вмиг На далекий берег прыг. Чудо-кит зашевелился, Словно холм поворотился, Начал море волновать И из челюстей бросать Корабли за кораблями С парусами и гребцами. Тут поднялся шум такой, Что проснулся царь морской: В пушки медные палили, В трубы кованы трубили; Белый парус поднялся, Флаг на мачте развился; Поп с причетом всем служебным Пел на палубе молебны; А гребцов веселый ряд Грянул песню наподхват: "Как по моречку, по морю, По широкому раздолью, Что по самый край земли, Выбегают корабли..." Волны моря заклубились, Корабли из глаз сокрылись. Чудо-юдо рыба-кит Громким голосом кричит, Рот широкий отворяя, Плесом волны разбивая: "Чем вам, други, услужить? Чем за службу наградить? Надо ль раковин цветистых? Надо ль рыбок золотистых? Надо ль крупных жемчугов? Все достать для вас готов!" -- "Нет, кит-рыба, нам в награду Ничего того не надо, -- Говорит ему Иван, -- Лучше перстень нам достань -- Перстень, знаешь, Царь-девицы, Нашей будущей царицы". -- "Ладно, ладно! Для дружка И сережку из ушка! Отыщу я до зарницы Перстень красной Царь-девицы",- Кит Ивану отвечал И, как ключ, на дно упал. Вот он плесом ударяет, Громким голосом сзывает Осетриный весь народ И такую речь ведет: "Вы достаньте до зарницы Перстень красной Царь-девицы, Скрытый в ящичке на дне. Кто его доставит мне, Награжу того я чином: Будет думным дворянином. Если ж умный мой приказ Не исполните... я вас!" Осетры тут поклонились И в порядке удалились. Через несколько часов Двое белых осетров К киту медленно подплыли И смиренно говорили: "Царь великий! не гневись! Мы все море уж, кажись, Исходили и изрыли, Но и знаку не открыли. Только ерш один из нас Совершил бы твой приказ: Он по всем морям гуляет, Так уж, верно, перстень знает; Но его, как бы назло, Уж куда-то унесло".-- "Отыскать его в минуту И послать в мою каюту!" -- Кит сердито закричал И усами закачал. Осетры тут поклонились, В земский суд бежать пустились И велели в тот же час От кита писать указ, Чтоб гонцов скорей послали И ерша того поймали. Лещ, услыша сей приказ, Именной писал указ; Сом (советником он звался) Под указом подписался; Черный рак указ сложил И печати приложил. Двух дельфинов тут призвали И, отдав указ, сказали, Чтоб, от имени царя, Обежали все моря И того ерша-гуляку, Крикуна и забияку, Где бы ни было нашли, К государю привели. Тут дельфины поклонились И ерша искать пустились. Ищут час они в морях, Ищут час они в реках, Все озера исходили, Все проливы переплыли, Не могли ерша сыскать И вернулися назад, Чуть не плача от печали... Вдруг дельфины услыхали Где-то в маленьком пруде Крик неслыханный в воде. В пруд дельфины завернули И на дно его нырнули, -- Глядь: в пруде, под камышом, Ерш дерется с карасем. "Смирно! черти б вас побрали! Вишь, содом какой подняли, Словно важные бойцы!" -- Закричали им гонцы. "Ну, а вам какое дело? -- Ёрш кричит дельфинам смело. -- Я шутить ведь не люблю, Разом всех переколю!" -- "Ох ты, вечная гуляка И крикун и забияка! Все бы, дрянь, тебе гулять, Все бы драться да кричать. Дома -- нет ведь, не сидится!.. Ну да что с тобой рядиться, -- Вот тебе царев указ, Чтоб ты плыл к нему тотчас". Тут проказника дельфины Подхватили за щетины И отправились назад. Ерш ну рваться и кричать: "Будьте милостивы, братцы! Дайте чуточку подраться. Распроклятый тот карась Поносил меня вчерась При честном при всем собранье Неподобной разной бранью..." Долго ерш еще кричал, Наконец и замолчал; А проказника дельфины Все тащили за щетины, Ничего не говоря, И явились пред царя. "Что ты долго не являлся? Где ты, вражий сын, шатался?" Кит со гневом закричал. На колени ерш упал, И, признавшись в преступленье, Он молился о прощенье. "Ну, уж бог тебя простит! -- Кит державный говорит. -- Но за то твое прощенье Ты исполни повеленье". -- "Рад стараться, чудо-кит!" -- На коленях ерш пищит. "Ты по всем морям гуляешь, Так уж, верно, перстень знаешь Царь-девицы?" -- "Как не знать! Можем разом отыскать". -- "Так ступай же поскорее Да сыщи его живее!" Тут, отдав царю поклон, Ерш пошел, согнувшись, вон. С царской дворней побранился, За плотвой поволочился И салакушкам шести Нос разбил он на пути. Совершив такое дело, В омут кинулся он смело И в подводной глубине Вырыл ящичек на дне -- Пуд по крайней мере во сто. "О, здесь дело-то не просто!" И давай из всех морей Ерш скликать к себе сельдей. Сельди духом собралися, Сундучок тащить взялися, Только слышно и всего -- "У-у-у!" да "о-о-о!" Но сколь сильно ни кричали, Животы лишь надорвали, А проклятый сундучок Не дался и на вершок. "Настоящие селедки! Вам кнута бы вместо водки!" -- Крикнул ерш со всех сердцов И нырнул по осетров. Осетры тут приплывают И без крика подымают Крепко ввязнувший в песок С перстнем красный сундучок. "Ну, ребятушки, смотрите, Вы к царю теперь плывите, Я ж пойду теперь ко дну Да немножко отдохну: Что-то сон одолевает, Так глаза вот и смыкает..." Осетры к царю плывут, Ерш-гуляка прямо в пруд (Из которого дельфины Утащили за щетины), Чай, додраться с карасем, -- Я не ведаю о том. Но теперь мы с ним простимся И к Ивану возвратимся. Тихо море-окиян. На песке сидит Иван, Ждет кита из синя моря И мурлыкает от горя; Повалившись на песок, Дремлет верный горбунок. Время к вечеру клонилось; Вот уж солнышко спустилось; Тихим пламенем горя, Развернулася заря. А кита не тут-то было. "Чтоб те, вора, задавило! Вишь, какой морской шайтан! -- Говорит себе Иван. -- Обещался до зарницы Вынесть перстень Царь-девицы, А доселе не сыскал, Окаянный зубоскал! А уж солнышко-то село, И..." Тут море закипело: Появился чудо-кит И к Ивану говорит: "За твое благодеянье Я исполнил обещанье". С этим словом сундучок Брякнул плотно на песок, Только берег закачался. "Ну, теперь я расквитался. Если ж вновь принужусь я, Позови опять меня; Твоего благодеянья Не забыть мне... До свиданья!" Тут кит-чудо замолчал И, всплеснув, на дно упал. Горбунок-конек проснулся, Встал на лапки, отряхнулся, На Иванушку взглянул И четырежды прыгнул. "Ай да Кит Китович! Славно! Долг свой выплатил исправно! Ну, спасибо, рыба-кит! -- Горбунок конек кричит. -- Что ж, хозяин, одевайся, В путь-дорожку отправляйся; Три денька ведь уж прошло: Завтра срочное число. Чай, старик уж умирает". Тут Ванюша отвечает: "Рад бы радостью поднять, Да ведь силы не занять! Сундучишко больно плотен, Чай, чертей в него пять сотен Кит проклятый насажал. Я уж трижды подымал; Тяжесть страшная такая!" Тут конек, не отвечая, Поднял ящичек ногой, Будто камушек какой, И взмахнул к себе на шею. "Ну, Иван, садись скорее! Помни, завтра минет срок, А обратный путь далек". Стал четвертый день зориться. Наш Иван уже в столице. Царь с крыльца к нему бежит. "Что кольцо мое?" -- кричит. Тут Иван с конька слезает И преважно отвечает: "Вот тебе и сундучок! Да вели-ка скликать полк: Сундучишко мал хоть на вид, Да и дьявола задавит". Царь тотчас стрельцов позвал И немедля приказал Сундучок отнесть в светлицу, Сам пошел по Царь-девицу. "Перстень твой, душа, найден, -- Сладкогласно молвил он, -- И теперь, примолвить снова, Нет препятства никакого Завтра утром, светик мой, Обвенчаться мне с тобой. Но не хочешь ли, дружочек, Свой увидеть перстенечек? Он в дворце моем лежит". Царь-девица говорит: "Знаю, знаю! Но, признаться, Нам нельзя еще венчаться". -- "Отчего же, светик мой? Я люблю тебя душой; Мне, прости ты мою смелость, Страх жениться захотелось. Если ж ты... то я умру Завтра ж с горя поутру. Сжалься, матушка царица!" Говорит ему девица: "Но взгляни-ка, ты ведь сед; Мне пятнадцать только лет: Как же можно нам венчаться? Все цари начнут смеяться, Дед-то, скажут, внуку взял!" Царь со гневом закричал: "Пусть-ка только засмеются -- У меня как раз свернутся: Все их царства полоню! Весь их род искореню!" "Пусть не станут и смеяться, Все не можно нам венчаться, -- Не растут зимой цветы: Я красавица, а ты?.. Чем ты можешь похвалиться?" -- Говорит ему девица. "Я хоть стар, да я удал! -- Царь царице отвечал. -- Как немножко приберуся, Хоть кому так покажуся Разудалым молодцом. Ну, да что нам нужды в том? Лишь бы только нам жениться". Говорит ему девица: "А такая в том нужда, Что не выйду никогда За дурного, за седого, За беззубого такого!" Царь в затылке почесал И, нахмуряся, сказал: "Что ж мне делать-то, царица? Страх как хочется жениться; Ты же, ровно на беду: Не пойду да не пойду!" -- "Не пойду я за седова, -- Царь-девица молвит снова. -- Стань, как прежде, молодец, Я тотчас же под венец". -- "Вспомни, матушка царица, Ведь нельзя переродиться; Чудо бог один творит". Царь-девица говорит: "Коль себя не пожалеешь, Ты опять помолодеешь. Слушай: завтра на заре На широком на дворе Должен челядь ты заставить Три котла больших поставить И костры под них сложить. Первый надобно налить До краев водой студеной, А второй -- водой вареной, А последний -- молоком, Вскипятя его ключом. Вот, коль хочешь ты жениться И красавцем учиниться, -- Ты без платья, налегке, Искупайся в молоке; Тут побудь в воде вареной, А потом еще в студеной, И скажу тебе, отец, Будешь знатный молодец!" Царь не вымолвил ни слова, Кликнул тотчас стремяннова. "Что, опять на окиян? -- Говорит царю Иван. -- Нет уж, дудки, ваша милость! Уж и то во мне все сбилось. Не поеду ни за что!" -- "Нет, Иванушка, не то. Завтра я хочу заставить На дворе котлы поставить И костры под них сложить. Первый думаю налить До краев водой студеной, А второй -- водой вареной, А последний -- молоком, Вскипятя его ключом. Ты же должен постараться Пробы ради искупаться В этих трех больших котлах, В молоке и в двух водах". -- "Вишь, откуда подъезжает! -- Речь Иван тут начинает. Шпарят только поросят, Да индюшек, да цыплят; Я ведь, глянь, не поросенок, Не индюшка, не цыпленок. Вот в холодной, так оно Искупаться бы можно, А подваривать как станешь, Так меня и не заманишь. Полно, царь, хитрить, мудрить Да Ивана проводить!" Царь, затрясши бородою: "Что? рядиться мне с тобою! -- Закричал он. -- Но смотри! Если ты в рассвет зари Не исполнишь повеленье, -- Я отдам тебя в мученье, Прикажу тебя пытать, По кусочкам разрывать. Вон отсюда, болесть злая!" Тут Иванушка, рыдая, Поплелся на сеновал, Где конек его лежал. "Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил? -- Говорит ему конек. -- Чай, наш старый женишок Снова выкинул затею?" Пал Иван к коньку на шею, Обнимал и целовал. "Ох, беда, конек! -- сказал. -- Царь вконец меня сбывает; Сам подумай, заставляет Искупаться мне в котлах, В молоке и в двух водах: Как в одной воде студеной, А в другой воде вареной, Молоко, слышь, кипяток". Говорит ему конек: "Вот уж служба так уж служба! Тут нужна моя вся дружба. Как же к слову не сказать: Лучше б нам пера не брать; От него-то, от злодея, Столько бед тебе на шею... Ну, не плачь же, бог с тобой! Сладим как-нибудь с бедой. И скорее сам я сгину, Чем тебя, Иван, покину. Слушай: завтра на заре, В те поры, как на дворе Ты разденешься, как должно, Ты скажи царю: "Не можно ль, Ваша милость, приказать Горбунка ко мне послать, Чтоб впоследни с ним проститься". Царь на это согласится. Вот как я хвостом махну, В те котлы мордой макну, На тебя два раза прысну, Громким посвистом присвистну, Ты, смотри же, не зевай: В молоко сперва ныряй, Тут в котел с водой вареной, А оттудова в студеной. А теперича молись Да спокойно спать ложись". На другой день, утром рано, Разбудил конек Ивана: "Эй, хозяин, полно спать! Время службу исполнять". Тут Ванюша почесался, Потянулся и поднялся, Помолился на забор И пошел к царю во двор. Там котлы уже кипели; Подле них рядком сидели Кучера и повара И служители двора; Дров усердно прибавляли, Об Иване толковали Втихомолку меж собой И смеялися порой. Вот и двери растворились; Царь с царицей появились И готовились с крыльца Посмотреть на удальца. "Ну, Ванюша, раздевайся И в котлах, брат, покупайся!" -- Царь Ивану закричал. Тут Иван одежду снял, Ничего не отвечая. А царица молодая, Чтоб не видеть наготу, Завернулася в фату. Вот Иван к котлам поднялся, Глянул в них -- и зачесался. "Что же ты, Ванюша, стал? -- Царь опять ему вскричал. -- Исполняй-ка, брат, что должно!" Говорит Иван: "Не можно ль, Ваша милость, приказать Горбунка ко мне послать. Я впоследни б с ним простился". Царь, подумав, согласился И изволил приказать Горбунка к нему послать. Тут слуга конька приводит И к сторонке сам отходит. Вот конек хвостом махнул, В те котлы мордой макнул, На Ивана дважды прыснул, Громким посвистом присвистнул. На конька Иван взглянул И в котел тотчас нырнул, Тут в другой, там в третий тоже, И такой он стал пригожий, Что ни в сказке не сказать, Ни пером не написать! Вот он в платье нарядился, Царь-девице поклонился, Осмотрелся, подбодрясь, С важным видом, будто князь. "Эко диво! -- все кричали. -- Мы и слыхом не слыхали, Чтобы льзя похорошеть!" Царь велел себя раздеть, Два раза перекрестился, Бух в котел -- и там сварился! Царь-девица тут встает, Знак к молчанью подает, Покрывало поднимает И к прислужникам вещает: "Царь велел вам долго жить! Я хочу царицей быть. Люба ль я вам? Отвечайте! Если люба, то признайте Володетелем всего И супруга моего!" Тут царица замолчала, На Ивана показала. "Люба, люба! -- все кричат. -- За тебя хоть в самый ад! Твоего ради талана Признаем царя Ивана!" Царь царицу тут берет, В церковь божию ведет, И с невестой молодою Он обходит вкруг налою. Пушки с крепости палят; В трубы кованы трубят; Все подвалы отворяют, Бочки с фряжским выставляют, И, напившися, народ Что есть мочушки дерет: "Здравствуй, царь наш со царицей! С распрекрасной Царь-девицей!" Во дворце же пир горой: Вина льются там рекой; За дубовыми столами Пьют бояре со князьями. Сердцу любо! Я там был, Мед, вино и пиво пил; По усам хоть и бежало, В рот ни капли не попало. ОБЪЯСНЕНИЕ УСТАРЕВШИХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ Ажно -- разве. Балаган -- здесь: шалаш, сарай. Балясы -- пустые разговоры, болтовня. Басурманин -- иноземец, человек иной веры. Бочки с фряжским -- бочки с заморским вином. Буерак -- небольшой овраг. Вдругоредь -- в другой раз, снова. Весь двор -- все приближенные царя, придворные. Вина -- здесь: причина, В приказ даю -- отдаю под надзор. Глазей -- человек, подсматривающий за кем-нибудь. Городничий -- начальник города в старину. Гость -- старинное название купца, торговца. Давеж -- давка. Дирочка, дира -- так произносилось да и теперь иногда произносится в некоторых местностях слово "дыра". Дрягнул плясовую -- пустился в пляс, заплясал. Еруслан -- один из героев русских народных сказок, могучий богатырь. Естное -- съестное. Живот -- здесь: имущество, добро. Жомы -- тиски, пресс. Загребь -- горсть. 3ельно -- сильно, весьма. Зориться, зазориться -- светать, рассветать. Исправник -- начальник сельской полиции в дореволюционной России. К водяному сесть в приказ -- потонуть, пойти ко дну. Красно платье -- нарядное, красивое платье. Кто-петь -- здесь: кто же. Курево -- здесь: огонь, костер. Лик -- лицо. Лубки -- здесь: ярко раскрашенные картинки. Льзя -- можно. Малахай -- здесь: длинная широкая одежда без пояса. Мешкотно -- медленно. Настигу -- настигну, догоню. Не клепли -- не обвиняй напрасно, не клевещи. Некорыстный наш живот -- бедную нашу жизнь. Живот -- жизнь. Неможет -- болеет; немочь -- болеть. Немские страны -- иноземные страны. Оброк -- деньги или продукты, которые при крепостном праве крестьяне должны были отдавать своему помещику. Опала -- немилость царя, наказание. Острог -- тюрьма. Очью -- очами, глазами. Пенять -- укорять, упрекать. Переимать -- переловить. Переться -- спорить, отпираться. Пластью -- пластом. Плес -- рыбий хвост. Полонить -- взять в плен. Постучали ендовой -- выпили. Ендова -- сосуд для вина. Почивальня, опочивальня -- спальня. Принужусь -- понадоблюсь. Притча -- здесь: непонятное дело, странный случай. Прозумент (позумент) -- золотая или серебряная тесьма, которую нашивали на одежду для украшения. Прошал -- просил. Пулю слить -- налгать, пустить ложный слух. Ражий -- здоровый, видный, сильный. Решеточный -- пожарный. Рядиться -- торговаться, препираться, договариваться. Сгинуть -- погибнуть. Седмица -- неделя. Сиречь -- то есть, именно. Соглядать -- подсмотреть. Спальник -- царский слуга. Срочное число -- срок. Станичники -- здесь: разбойники. Стрельцы -- старинное войско. Стремянной -- слуга, ухаживавший за верховой лошадью гос- подина. Суседка -- домовой (сибирское название). Сусек -- отгороженное место для хранения овса или другого зерна. Сыта -- вода, подслащенная медом. Талан -- счастье, удача. Таловый -- ивовый. Узрел -- увидел; узреть -- увидеть. Учинился -- сделался. Фата -- женское покрывало из легкой ткани. Челядь -- слуги. Чернокнижник -- колдун. Шабалки -- шабаш, конец. Ширинка -- широкое, во всю ширину ткани, полотенце. Школить -- учить.